Вовка проснулся от неприятного чувства, ему было тяжело дышать, под лопаткой кололо, а из шеи словно тянули жилы. Он сжал кулаки, с силой и злостью, так, что ногти процарапали ладони, и с продолжительным стоном сквозь стиснутые зубы, прижимаясь лицом к кровати, просунул голову под подушку. Прижал ее еще сильнее кулаками к уху и снова простонал, только
тише и тоньше.
Через несколько минут боль стихла, Вовка открыл глаза и выглянул из-под подушки. На оранжевой стене было огромное пятно солнечного света, по которому сквозь неровности оконного стекла текли волны разогретого воздуха. За окном наперегонки чирикали воробьи. Вовка почувствовал какое-то новое чувство и волнение, но приятное волнение. Что-то должно произойти. Скоро все изменится.
В комнату вошла мама:
- Владимир, я принесла тебе завтрак.
- А где репетитор? Сегодня же не выходной.
- Нам больше не нужен репетитор, скорее завтракай, нам надо собираться.
- Куда мы поедем, неужели в школу?
- По дороге поговорим.
Мама вышла, Вовка остался сидеть на кровати с завтраком на коленях.
Мама с Вовой шли по длинному коридору, с обеих сторон которого были высокие окна. Солнечный свет насквозь пронизывал воздух, в котором ползали сияющие пылинки. Что за постоянный гул, что за запах? Володя никогда не слышал этого запаха. Ему очень хотелось посмотреть, что там, за запыленным стеклом, но на костылях это было бы долго, и он отстал бы от мамы.
Вскоре они попали в небольшой зал, с такими же большими окнами, в нем были люди, некоторые были очень странно одеты, они говорили на другом языке, другими звуками. Володя не знал, что это другой язык, но он догадался. Мама распахнула перед ним дверь, и на него подул свежий ветер. Ветер был с тем же самым запахом, но этот запах был необыкновенно свежим. У Вовки все замерло внутри. Глаза сощурились от больших белых и серебристых самолетов, которые плавали по глади бескрайнего асфальтового океана. Они были намного лучше, чем их представлял себе Володя.
Подняться по трапу Володе помог мужчина в фуражке, белой рубашке с синими погонами и ослепляющими золотыми пуговицами. Вова сел у иллюминатора. Он все еще не мог поверить в то, что все это происходит с ним. Казалось, сердце выскочит из груди, в коленки прилило чувство усталости и расслабленности. Самолет взлетел, бескрайний асфальтовый океан вмиг превратился в черный прямоугольник, окруженный цветными квадратами. Все вдруг стало маленьким-маленьким, а тень от самолета осталась большой. "Неужели мы так сильно выросли?", - думал Вова. Мама толкнула его в бок, он оторвался от иллюминатора. В проходе между сидений стояла женщина, красивая, как ангел, в белой блузке с голубыми погонами и золотыми пуговицами, которые он уже сегодня видел. Точно, это были ангелы, Вова это сразу понял, потому что знал, ангелы живут на небе, и иногда спускаются на землю. Ангел подал Володе горсть конфет и стаканчик лимонада на блестящем подносе. Конфеты Володя спрятал в карман, решил, что даже на земле их не съест, а будет доставать и любоваться ими, небесными конфетами. Глотнул лимонад, он был особого вкуса, нового, как и запах ветра в аэропорту, прохладный, с колючими пузырьками, которые лопались и брызгались в лицо. И Вова догадался, такой ветер на море, такой же, как эти брызги из лимонада.
Володя выглянул в иллюминатор, земли не было. Снизу было небо. Белоснежные облака и вверху ярко-синее небо, какого он еще никогда не видел, и еще яркое, теплое солнце. "Я на небе, на огромном небе", - думал Володя. Мысль была такой большой и великой, что невозможно было уместить ее в свой ум. Он думал и понимал, что-то великое, которое он ждет с утра, это осознать мысль о небе. Понимал, что осознание неба произойдет с ним позже, когда он немного повзрослеет, а сейчас его сердце хочет, но не может вместить всего пережитого. Все только в будущем, и совсем не важно, что у него такая болезнь. Болезнь маленькая, а небо большое. Больше даже, чем тень от самолета, весь путь летевшая рядом по скалистому рельефу облаков. Володя захлебывался от переполняющих его чувств и мыслей. Даже в горле встал какой-то комок. Он допил последний глоток лимонада и положил свою руку на мамину.
Самолет пошел на посадку, прошел сквозь слои облаков. Стало темно, в иллюминаторах не было ничего, кроме серой дымки. Потом черный блестящий асфальт, белая полоса и оранжевые огни
мигалок, торчащих прямо из асфальта, оглушительный шум, дрожь самолета. Иллюминатор стал как будто из кривого стекла, затем стало видно, что по нему льется вода, горизонтально, к хвосту самолета, потом стали различимы отдельные капли. На земле шел дождь. Вова думал: "Как же это, тут дождь, а над нами белоснежные облака и нежное солнце? А знают ли об этом люди, которые живут в этом городе, что над ними никакого дождя нет? Над ними всегда есть чистое голубое небо". Когда Володя вышел на улицу, капли дождя потекли по его лицу, и тогда он захотел заплакать. Просто идти и плакать. Ведь это величайшее счастье, - увидеть небо, только нужно вырасти, чтобы вместить его в свое сердце.
Незнакомый город укутался в сумерки. Стал уютным и добрым, светофоры, фары и огни домов красиво отражались в мокром асфальте. Володя сидел на скамейке в здании с неприятным холодным светом. Такой бывает в больницах. Наверно, это и есть больница. За дверью он слышал голоса. Один из них мамин.
- Вы уверены, что это нужно сделать?
- Да, Вам будет легче, не надо будет вставать к нему ночами, вы сможете больше уделять времени себе. Выйдете на работу, поправите материальное положение, да и ребенок не должен страдать. Вся операция займет всего минут десять. Ничего сложного, в день мы их десятки делаем.
- Вовка, - закричала мама, - зайди сюда.
Уставший Володя, с трудом держась на костылях, вошел в кабинет.
- Садись, мы тебе сделаем укольчик. Мама согласилась.
Медсестра завернула рукав куртки и воткнула иглу вену. Укол был не больной, и Володя успокоился.
- Теперь езжайте в гостиницу, а утром, к 11 часам, ждем вас.
В гостинице, ложась спать, Володя достал из мокрой куртки горсть небесных конфет, понюхал их и положил под подушку.
- Мамочка, почитай мне про колобка.
Мама полезла в сумку за книжкой.
- Ляг со мной рядом, мамочка.
Мама легла рядом и дала Вове оранжевого плюшевого слоника. Вова улыбнулся и крепко прижал его к себе. Потом спохватился и сунул руку под подушку. Конфеты были на месте. За окном горели чужие окна. Володе нестерпимо захотелось домой, и он заплакал. Громко, заревел во весь голос. Мама взяла его на руки и дала ему молока из бутылочки. Всхлипывая, трясущимися губами Володя сжал соску. Мама стала его качать и петь колыбельную песню.
Утром мама вошла в кабинет, в руках она держала сверток из платка.
- Кладите сюда, - врач указал на стол из полированной нержавейки.
Мама нежно развернула кружева платка, там мирно спал маленький, меньше ладони младенчик. Во сне он улыбался, дергал ножкой и сосал большой пальчик своей ручонки.
- Сынуля...
- Теперь это еще эмбрион, - врач задвинул ширму из белой ткани.
Медсестра стала задавать разные вопросы и вписывать ответы в карточку. Володину маму охватил ужас, но она понимала что уже поздно.
- Как же я теперь?
- Еще родите.
- Но ведь возраст, здоровье, Володенька... - все смешалось в один громкий нестерпимый плач. Так плакал вчера в гостинице Володя.
- Последствия аборта необратимы, - послышался бодрый голос из-за ширмы, - вот вам подарок от нашей фирмы, прекрасное омолаживающее средство, - и протянул пестрый пакетик с тюбиком.
- Что, что это? - захлебываясь, спросила мама.
- Крем из Вашего сына.
Денис Вахтеров
фото: xlibber
